Вы прочитаете этот материал за 8 минут.
На прошлой неделе в Беларуси приняли новую Военную доктрину. Процесс обсуждения основных положений документа экспертным сообществом длится уже полгода, а ключевые нововведения на слуху у каждого, кто хоть немного интересуется беларуской политической жизнью. Постараемся выделить моменты, которые не попали в поле зрения аналитиков. Тем более, таковых достаточное количество.
О том, что уже сказано.
Для начала озвучим давно всем известные подробности текста новой редакции Военной доктрины. В целом, объем документа вырос примерно в полтора раза, а сам он стал более структурированным (10 глав сгруппированы в 5 разделов). Вместе с тем, трактовка отдельных его положений не совсем однозначная, о чем упомянем позже.
При анализе Доктрины, безусловно, необходимо принимать во внимание ключевые факторы, оказавшие влияние на ее содержательную часть. Очевидно, что таковыми выступили общий рост напряженности в восточноевропейском регионе вследствие усиления соперничества РФ и НАТО, а также конфликт в Украине. Кроме того, не стоит забывать и о принятии новой Военной доктрины в РФ в декабре 2014 года, положения которой были учтены при разработке беларуской редакции.
Из этого и следует большая часть нововведений:
изменение восприятия военно-политической обстановки с учетом повышения роли негосударственных акторов (в первую очередь, террористических организаций) как значимых субъектов влияния;
увеличение общего градуса напряженности в оценке ситуации, складывающейся вокруг Беларуси, и признание теоретической возможности втягивания нашей страны в конфликты различных масштабов;
явный уклон в сторону роста значимости внутренних военных опасностей и рассмотрение гипотетической вероятности дестабилизации обстановки внутри Беларуси;
изменение восприятия характера современных вооруженных конфликтов (активное применение невоенных мер воздействия на противника, информационное противоборство, одновременное использование регулярных войск с иррегулярными вооруженными формированиями);
расширение перечней мер обеспечения военной безопасности и факторов, оказывающих на это свое влияние;
закрепление необходимости развития собственного многопрофильного оборонного сектора с упором на максимальное использование мощностей отечественного ВПК.
О новом и примечательном.
Теперь же поговорим о неприметных на первый взгляд особенностях. Как ранее не раз отмечалось, в документ была добавлена глава «Основные термины и определения». Только вот понятие «гибридной угрозы», несмотря на анонс бывшего главы Совбеза Александра Межуева, беларуские власти решили обойти. Одним из возможных объяснений указанного факта видится нежелание Минска лишний раз злить своего восточного соседа. Ведь именно этот термин вовсю тиражируется в документах НАТО и ЕС, и, в первую очередь, в контексте оценки действий РФ в Украине.
В главе «Основные военные опасности» обращает на себя внимание изменение самой трактовки военной угрозы. Если в редакции 2002 года, к примеру, «наращивание отдельными государствами военного потенциала с ударно-наступательной направленностью» относилось к списку основных внешних угроз, то ныне аналогичное положение отнесено к военным опасностям категории «рисков и вызовов». Иначе говоря, влияние некоторых составляющих обстановки в области безопасности вокруг Беларуси теперь воспринимается менее категорично. К слову, традиционно принятое в политологической практике ранжирование факторов, оказывающих воздействие на национальную безопасность, на риски, вызовы и угрозы (в порядке возрастания степени опасности) также является новым моментом в Доктрине, хотя и сформулированным в Концепции национальной безопасности 2010 года. При этом ни в одном из указанных документов не содержится четкого разграничения данных уровней опасности.
Новыми пунктами в перечне внешних опасностей (на уровне рисков и вызовов), в частности, стали: снижение потенциала военно-политических союзов с участием Республики Беларусь по обеспечению коллективной безопасности; создание и функционирование в государствах военизированных подразделений по ведению действий в информационном пространстве; подготовка незаконных вооруженных формирований для дестабилизации обстановки внутри Беларуси. Если последние два положения отражают анализ опыта развития военного конфликта в Украине, то первый является примером завуалированного сомнения в жизнеспособности ОДКБ как инструмента поддержания коллективной безопасности своих членов. Видимо, авторы Доктрины учли осторожную позицию руководства организации относительно вооруженного конфликта Азербайджана и Армении по поводу Нагорного Карабаха. Ереван так и не получил внятной поддержки со стороны союзников по международной организации, созданной как раз для урегулирования подобных случаев.
Во внутренних опасностях на первое место поставлено ослабление в обществе чувства патриотизма и готовности граждан к вооруженной защите своей страны. Отбросим в сторону разговоры о тотальном падении моральных устоев современного общества, но налицо факт – беларуские власти отдают себе отчет в том, что на фоне продолжающегося роста цен и падения доходов населения сторонников встать на защиту своей страны при возникновении «заварушки» становится все меньше. Справедливости ради следует отметить, что по данным июньского опроса НИСЭПИ, в случае гипотетического втягивания Беларуси в конфликт между Россией и НАТО, на стороне Москвы готовы выступить 33,6% опрошенных, а Альянса – 13,4%. Безусловно, слепо принимать на веру данные подобных исследований не стоит. Однако они отражают отсутствие единства восприятия и сплоченности беларуского народа перед лицом внешней опасности. Точные же цифры оставим на совести социологов.
Обратимся теперь к тому, что отнесено непосредственно к военным угрозам. Первое положение гласит, что угрозой является «концентрация вооруженных сил другого государства (коалиции государств) вдоль Государственной границы Республики Беларусь, указывающая на реальное намерение применить военную силу против независимости, территориальной целостности, суверенитета и конституционного строя Республики Беларусь». Как определить реальность этих намерений, вопрос довольно спорный. Остановимся на том, что такая обтекаемость трактовок дает руководству Беларуси больше гибкости при формулировании оценки тех или иных событий, будь то многонациональные батальоны НАТО на Западе или мотострелковая дивизия РФ на Востоке.
Доктрина в принципе стала менее категорична в своих оценках и несколько расширила масштабы применения. Если раньше основной упор делался на укрепление общего оборонного пространства с Россией, то теперь более четко прослеживается понимание необходимости налаживания конструктивного взаимодействия все с большим числом акторов на мировой арене, и не только на постсоветском пространстве. Речь идет об использовании механизмов международных организаций с целью нейтрализации военных опасностей на глобальном (ООН) и региональном (ОБСЕ) уровнях, развитии пояса добрососедства со всеми приграничными государствами. Таким образом, учитывается необходимость работы на разных уровнях обеспечения военной безопасности, от мирового до внутригосударственного.
Описание органов военного управления, осуществляющих руководство военной организацией государства, обращает на себя внимание отсутствием в списке Министерства обороны страны. В предыдущей редакции военное ведомство упоминалось. В текущей же значится только Генеральный штаб Вооруженных Сил как исполнитель распоряжений Совета Безопасности при введении военного положения. С чем связано такое игнорирование, остается загадкой. То ли роль Министерства в вопросах руководства ВС в мирное время стала не столь важна, что само по себе звучит несколько абсурдно, то ли разработчики Доктрины решили сделать акцент на рассмотрении структуры данных органов лишь применительно к военному времени.
В области военного строительства хотелось бы остановиться на таких новых моментах, как улучшение качества подготовки военнослужащих, совершенствование идеологической работы с целью воспитания патриотизма и повышения престижа воинской службы.
Для справки: общий средний проходной балл абитуриентов, поступивших в Военную академию Беларуси в 2016 году, составил не многим более 170. Если же не брать в расчет результаты групп, представленных исключительно лицами женского пола (три из 22-х возможных) и продемонстрировавших одни из самых высоких проходных баллов, то общий показатель и вовсе упадет до 156. И это при том, что по отдельным специальностям, как, например, «управление танковыми подразделениями» балл скатился до 108. А ведь это будущее молодое пополнение офицерского корпуса. Хочется верить, что продемонстрировавший такие результаты выпускник, станет достойным защитником Родины, а беларуская система военного образования умеет творить чудеса в стимулировании к освоению учебной программы. В условиях сокращения расходов на оборону и нерешенности проблемы оттока молодых офицеров из рядов Вооруженных Сил, государство вынуждено делать ставку на повышение «политической» сознательности военнослужащих без существенного увеличения их материального благосостояния. Будут ли данные меры эффективны – покажет время. По крайней мере, существующие проблемы зафиксированы на доктринальном уровне.
Программу действий определили, а что с реализацией?
В целом, Военная доктрина не должна содержать основательного обоснования своей реализуемости. Такого рода нормативные акты являются отражением последних изменений в развитии ситуации в области безопасности и, в соответствии с этим, формируют своеобразную «дорожную карту» действий на перспективу. И с этой задачей она, по большей части, справилась. Проблемные области обозначены, риски и вызовы зафиксированы, меры определены.
С учетом общеевропейской тенденции на увеличение оборонных расходов, Беларусь, сражающаяся с последствиями экономической рецессии, рискует проиграть сражение за сохранение военного потенциала. Многое, если не все, будет зависеть от успешности реформирования военного блока, а также готовности России оказать посильную помощь в поддержании боеготовности беларуских Вооруженных Сил новыми поставками вооружения. Потому как у руководства Беларуси, судя по всему, собственных ресурсов не хватает.
Другие материалы по теме:
Военная доктрина Беларуси: окончательная редакция.
