Вы прочитаете этот материал за 12 минут
Концепция информационной безопасности Республики Беларусь (далее по тексту КИБ) утверждена постановлением Совета Безопасности Беларуси от 18.03.2018 г. №1. Не стандартен избранный вид правового акта для утверждения КИБ. Так, например, Концепция национальной безопасности утверждена указом Президента, Концепция борьбы с терроризмом утверждена Советом Министров, т.е. обычными нормативно-правовыми актами для регулирования аналогичных сфер деятельности государства.
В Беларуси давно назрела необходимость создания не просто концепции, а стратегии информационной безопасности со всеми присущими данному виду документов атрибутами: цели, задачи, критерии и индикаторы для оценки выполнения, механизмы реализации, алгоритм проведения мониторинга, ожидаемые результаты и т.д., пожалуй, основным из которых является определение ответственных госорганов и взаимодействие в смежных областях в силу того, что информационные операции могут затрагивать одновременно различные сферы и полноценное противодействие возможно лишь при быстрых взаимосогласованных мерах, реализуемых различными ведомствами (в наших условиях, когда чиновники боятся, иной раз, публично выступить даже в своей сфере деятельности, это весьма важно). Попытка представления КИБ для иностранного пользователя (в части введенных понятий информационных суверенитета и нейтралитета) была бы более успешной, изложи разработчики КИБ в виде доктрины по аналогии с военной. В данном отношении можно также вспомнить, что даже меры обеспечения национальной продовольственной безопасности до 2030 года оформлены в виде полноценной доктрины, утвержденной Совмином. Но как стратегия, так и доктрина — глубоко проработанные документы с четким пониманием того, что и когда должно быть на выходе и как это обеспечить. Концепция же всего лишь набросок для указанных документов. Таким образом, оформление мер обеспечения информационной безопасности и правовой акт, которым она утверждена, свидетельствуют, как минимум, о лишь начальных шагах в данном направлении (хотя еще в 2000 году была попытка разработки закона «Об информационной безопасности», а проект (видимо, предыдущей) Концепции информационной безопасности был представлен на рассмотрение членов Совета Безопасности в 2005 г.). Ранее Совет Безопасности только одобрял концепции и доктрины с последующим представлением на утверждение указом или законом. В принципе, КИБ также может быть позже утверждена и указом.
В целом попытку системного подхода к обеспечению информационной безопасности (как всегда в Беларуси с большим опозданием), пусть и на таком уровне, следует оценить положительно. К положительным аспектами КИБ можно отнести следующие:
— введение в доктрину понятий информационный суверенитет и информационный нейтралитет. Понятия в большей степени несут PR-составляющую для последующих инициатив, неоднократно поднимаемых различными странами, включая Беларусь, по формированию международного права в части невмешательства в «суверенное информационное пространство» государства по аналогии с физической территорией и политической независимостью. Для политической рекламы на международной арене ход хороший;
— подход к обеспечению ИБ, направленный не только на нейтрализацию, но и на предупреждение информационных рисков, вызовов и угроз, подготовка сценариев и планов кризисного реагирования на угрозы ИБ, реализация политики информационного сдерживания;
— обеспечение права граждан на тайну личной жизни и иную охраняемую законом тайну, защиту персональных данных, создание уполномоченного субъекта (субъектов) по защите прав физических лиц при обработке их персональных данных (в Парламент уже внесен законопроект «О защите персональных данных», регулирующий данные правоотношения);
— введение терминологии и мер, касающихся кибербезопасности, причем в КИБ отмечается, что перед Республикой Беларусь стоит стратегическая цель развития системы обеспечения кибербезопасности, национальных рынков страхования киберрисков и услуг тестирования на проникновение (последнее весьма неоднозначно, поскольку может быть источником утечки данных пользователей, работающих лишь на доверии к тестировщикам проникновения и не обладающих компетенциями контроля работы тестировщиков);
— закрепление заинтересованности государства в последовательном уменьшении количества государственных органов и организаций, наделенных полномочиями засекречивания информации, и общего объема государственных секретов с одновременной гарантированно эффективной защитой охраняемых сведений, защита от необоснованного засекречивания, сокрытия, несвоевременного распространения или предоставления информации;
— введение государственно-частного партнерства с целью привлечения компетенций, кадров, технологий, капитала частных предприятий, повышения отдачи использования бюджетных средств и активов предприятий, совместной разработки и реализации инвестиционных и иных проектов в области информационной безопасности.
Вместе с тем многие положения КИБ сугубо декларативны как в силу объективных причин, так и с учетом субъективных взглядов властей. Например, к положительным с точки зрения информационной безопасности беларуского народа можно отнести такие положения, как «необходимо на государственном уровне предпринимать меры по повышению объема, разнообразия и качества национального контента», учет «размывания национального менталитета и самобытности», понимание важности национального языка: «Расширение социальных функций и коммуникативных возможностей беларуского языка, его полноценное и всестороннее развитие вместе с другими элементами национальной культуры выступают гарантом гуманитарной безопасности государства». В этих положениях, в общем, нет ничего нового — все они, так или иначе, вытекают из других правовых актов Беларуси. Например, в Концепции национальной безопасности 2010 года отмечалось, что «особое внимание будет уделяться последовательному повышению качества, объема и конкурентоспособности национального контента, который призван занимать доминирующее положение внутри страны, и его продвижению во внешнее информационное пространство». Как видим на практике это ни к чему серьезному не привело. Когда речь заходит о практической реализации популяризации беларуского языка, то слышны классические речи чиновников: «беларуский язык не надо противопоставлять русскому», национальный контент совсем не означает, что он будет на беларуском языке и т.п. Что касается размытия национального менталитета и самобытности, то угроза им сейчас только одна — информационно-психологическое воздействие России (Запад с его кинопроизводством, попкультурой и т.п. и близко не сравнится с указанной угрозой). Более того, сами власти способствуют реализации этой угрозы и способствуют как в рамках личной инициативы («русский со знаком качества»), так и в правовом отношении в рамках договоров с Россией о культурном взаимодействии, инфополе Союзного государства и т.д. Важно отметить, что такое размытие идет во всех возрастных группах: у молодежи это влияние российских субкультур, блогеров, у людей зрелого возраста людей — работа, бизнес, телевизор, у пожилого поколения сохранен советский базис самоидентификации, который подпитывается телевидением. И на всех уровнях серьезного противодействия нет, более того, в части формирования стратегической безопасности на молодежном уровне такие вопросы не поднимаются (даже под национальным контентом понимается, исходя из КИБ и всех выступлений чиновников, лишь контент государственных СМИ и ТВ, про молодежный субкультурный, сетевой контент и речи нет).
В КИБ заявлено, что она определяет стратегические задачи и приоритеты в области обеспечения информационной безопасности, однако, по сути таковой не является как минимум в части информационно-психологической составляющей ИБ. Властные структуры в правовом обеспечении ИБ (судя по нормативно-правовым актам в данной сфере) сознательно игнорируют, пожалуй, самый важный в стратегическом отношении аспект — образование (почему это сделано — вопрос отдельный). В КИБ образование упоминается лишь в контексте подготовки кадров для ИБ. Недавнее установление минимальных положительных баллов по ЦТ свидетельствует о падении уровня образования и о его формальном закреплении. Но, поскольку отношение властей к образованию ситуативное, а не стратегическое, такие проблемы для властей не являются объектом для рассмотрения в рамках национальной информационной безопасности.
В Концепции нет речи о таких важных тенденциях изменения сознания людей как «клиповость» мышления, смещение понимания мира от абстрактно-логического к чувственному, снижение способности к удержанию в мышлении и внимании комплексных объектов, перспективное развитие «интерфейса» мозг-компьютер и других важных тенденций, без которых формировать действительно стратегию ИБ и близко нельзя. Все эти тенденции активно изучаются, некоторые вошли в ряд доктрин и концепций (в т.ч. и в России), потому возникает вопрос о глубине проработки «исключительно национального продукта». На данный момент сама КИБ больше напоминает документ на пятилетку для властей.
Концепция в большинстве положений содержит нормы сугубо регулятивно-запретительные, и практически нет речи о стимулировании развития тех или иных аспектов обеспечения ИБ, что в определенной степени приводит даже к противоречиям. Например, выше упоминалось о необходимости обеспечения конкурентоспособности национального контента, но в то же время «государство оказывает правовую поддержку отечественным СМИ, направленную на повышение качества аудиовизуального продукта и расширение тематического и жанрового разнообразия программ,.. в том числе через законодательное регламентирование объема и качества иностранного вещания в Республике Беларусь, регулирование объема рекламных услуг, определение оптимальных условий регистрации». Т.е. концепция не предполагает меры стимулирования улучшения контента и повышения конкурентоспособности, а наоборот, пользуясь монополией, конкуренцию уничтожает. Это, конечно же, приводит не к улучшению качества, а к его снижению. Здесь же уместно упомянуть п. 98 КИБ, где отмечается развитие государственно-частного партнерства (далее по тексту ГЧП) в сфере обеспечения информационной безопасности как поддержки отечественных производителей программного обеспечения информационных систем и систем информационной безопасности. О ГЧП в информационно-психологической составляющей ИБ, в том же формировании национального контента, упоминаний нет. Оно и понятно: эту часть писали, скорее всего, в ПВТ или лоббирующие IT властные органы. Во многом поэтому, а также с учетом профессионального состава Совбеза, КИБ носит в большей степени информационно-технический характер, а не информационно-психологический (что проявляется как в технократическом подходе к доминированию запретов над стимулами, так и в глубине проработки психологической составляющей).
К основным источникам угроз информационно-психологического характера в информационной сфере КИБ относит информационное противоборство между ведущими мировыми центрами силы, целенаправленное формирование внутри и за пределами страны информационных поводов для дискредитации государственной внешней и внутренней политики. Т.е. целенаправленные действия других стран или негосударственных акторов (психологические операции, реализация мягкой силы и т.п.) по воздействию на тот же национальный менталитет, снижение уровня самосознания беларуского народа и т.п. КИБ не относит к угрозам информационно-психологического характера. Это и еще ряд положений позволяет заключить, что КИБ направлена на обеспечение информационной безопасности властей (их внутренней и внешней политики), а не народа.
В приоритетном порядке, согласно КИБ, необходимо поддерживать сохранение в обществе традиционных социальных устоев и ценностей. Важно помнить, кто сейчас несет «традиционные ценности» в мире — наш партнер Россия. И когда речь заходит о пропаганде традиционных ценностей во многом это сводится к банальному отождествлению Запада с гомосексуалами для его же демонизации в глазах наших граждан, а не действительной пропаганде семейных ценностей (оценить «качество и уровень» последней вполне можно по статистке разводов и домашнего насилия). Т.е. данное положение КИБ позволит, формально прикрываясь ею, просто проводить антизападную и/или пророссийскую пропаганду, что часто и встречается. Более того, это положение может предоставить карт-бланш таким организациям как РПЦ, казакам и т.п. пророссийским структурам для деятельности в наших школах, формирования «патриотических» лагерей и т.п. под эгидой пропаганды все тех же «традиционных ценностей» (здесь уместно упомянуть, что «положения КИБ используются в реализации проектов вовлеченных общественных организаций и инициатив граждан», вопрос только какие организации и граждане будут вовлечены в реализацию КИБ, войдет ли туда РПЦ, например).
Возвращаясь к техническим аспектам ИПБ, влияющим непосредственно на психологическую составляющую, следует отметить реализацию на государственном уровне мер по снижению анонимности в информационном пространстве. С одной стороны, такая политика должна бы привести, например, к снижению влияния иностранных «троллей», что хорошо. Но на практике в части комментаторов на информационных ресурсах это может привести к обратному, когда тролли, которые всегда найдут способ авторизироваться, останутся, а люди реальные уйдут из-за необходимости регистрации и т.п., то есть формирование мнения будет предоставлено внешней стороне.
Важным аспектом, как уже было упомянуто выше, является возложение ответственности и предоставление полномочий госорганам и иным организациям и установление порядка их взаимодействия. Конечно, в концепциях это не всегда обязательное требование. Однако, в КИБ указано, что реагирование на риски и вызовы в информационной сфере осуществляется всеми без исключения государственными органами и организациями в соответствии с областью их деятельности согласно непосредственному предназначению максимально полно и оперативно. Взаимодействие между органами не рассматривается. В КИБ напрямую упоминается всего один государственный орган (точнее структурный компонент военной организации государства) — Вооруженные Силы Республики Беларусь, которые предпринимают меры по обеспечению информационной безопасности в рамках решения возложенных задач по своему непосредственному предназначению с применением современных, высокотехнологичных сил и средств.
Как указано в КИБ, в случае существенного осложнения информационной обстановки, связанного в том числе с необходимостью обеспечения военной безопасности государства, осуществляются дополнительные меры защиты информационной сферы правовыми, информационно-технологическими, техническими и иными методами (информационное противоборство), обеспечивается приоритетное взаимодействие военной организации государства и гражданского сектора. Опять же видно, что приоритет отдан техническим способам информационного противоборства. А ведь информационно-психологическое противоборство тем и отличается от технического (хотя и не всегда), что в масштабных операциях оно начинается плавно и мало заметно, и идентифицировать «существенное осложнение» не всегда возможно, особенно не имея индикаторов и критериев оценки.
В целом КИБ можно отнести к положительным тенденциям работы властей в информационной сфере, но с пониманием того, что КИБ направлена на обеспечение ИБ властей, а не народа, и предназначена для формирования документов, регулирующих правоотношения в данной сфере во временных пределах до 10 лет. Конечно, в КИБ присутствуют полезные положения для обеспечения и национальной ИБ, но есть сомнения, что все они в полной мере будут реализованы на практике.
Егор Лебедок, специально для Belarus Security Blog
