Вы прочитаете этот материал за 6 минут
30.11.2021 в интервью известному кремлевскому пропагандисту Дмитрию Киселеву Александр Лукашенко заявил о возможности размещения в Беларуси российского ядерного оружия в качестве симметричного ответа на размещение ядерного оружия на территории соседних стран НАТО. Судя по контексту интервью, этот вопрос был загодя согласован.
Позднее данную позицию подтвердил (хотя и без видимого желания) глава МИД режима Владимир Макей.
Что это было. В традиционной манере пассаж про возвращение российского ядерного оружия в Беларусь призван достичь двух целей:
— продемонстрировать лояльность Кремлю в надежде встречных позитивных шагов (например, в виде утверждения новой программы кредитования от евразийского фонда стабилизации и развития на USD 3,5 млрд);
— надавить на Запад в рамках традиционной истории про «уход под Кремль как результат западного давления на режим».
При этом надо понимать, что у А. Лукашенко весьма трепетное отношение к ядерному оружию. Ранее он неоднократно заявлял, что отказ от ядерного статуса Беларуси был ошибкой. При этом речь шла не столько об оборонном потенциале, сколько о политическом измерении обладания ядерным статусом. С точки зрения Лукашенко, наличие ядерного оружия повышает стратегическую автономию страны и международный вес ее правителя, самое главное.
Россия уже проецирует свою ядерную мощь на всю Европу посредством:
— кораблей ВМФ, оснащенных ракетными комплексами «Калибр» для ударов (в т.ч. и ядерных) как по морским, так и по наземным целям;
— воздушное патрулирование самолетов-ракетоносцев стратегической авиации.
О каком оружии идет речь. Судя по заявлениям самого А. Лукашенко, в теории речь может идти либо о подвижных грунтовых комплексах стратегического назначения «Тополь»/«Ярс», либо об оперативно-тактических ракетных комплексах «Искандер» с боеприпасами в ядерном оснащении.
С учетом наличия в Беларуси российских многоцелевых истребителей Су-30СМ нельзя исключать и размещения тактического ядерного оружия, носителями которых являются данные самолеты.
Но есть проблема: география. В те советские времена, когда было принято решение о размещении ядерного оружия на территории тогдашней БССР, Беларуский военный округ был тыловым, расстояние до границы с НАТО от Бреста превышало тогда 850 км. А сейчас около 10 км и по сути 2/3 протяженности госграницы страны приходится на страны, которые А. Лукашенко назвал вражескими. Они окружают Беларусь с трех географических направлений. Т.е. прежней стратегической глубины нет.
С учетом близости средств поражения вероятного противника (например, крылатых ракет воздушного базирования AGM-158 JASSM), которые могут быть задействованы в первом ударе, размещение в Беларуси стратегического российского ядерного вооружения маловероятно.
Можно выдвинуть гипотезу о том, что в случае, если российское ядерное оружие все же вернется в Беларусь, это будет небольшой, вероятно даже символический по размерам арсенал боеприпасов тактического класса (крылатые и баллистические ракеты «Искандеров», авиабомбы).
Формат. Беларуский режим в идеальной для себя ситуации видит размещения российского ядерного оружия в следующем формате:
— не военная база, т.е. без иммунитетов экстерриториальности и обязательств со стороны Минска по долговременному размещению такого вооружения;
— российские силы ограничиваются подразделениями по обслуживанию и применению ядерного вооружения, охрана – беларуская;
— беларуское военно-политическое руководство участвует в планировании применения ядерного оружия, размещенного на национальной территории и в принятии решения на его применение с правом вето;
— будет разработана совместная беларуско-российская стратегия ядерного сдерживания, которая будет охватывать весь российский ядерный арсенал, а не только его часть, размещенную в Беларуси. Решение о применении ядерного оружия в первом/превентивном ударе должно будет приниматься только консенсусом. Таким образом Минск получит влияние на использование всего российского ядерного арсенала.
Хотя, вариант при котором Запад испугается перспективы ввода российского оружия в Беларусь и пойдет на желаемые для Минска уступки беларуский режим тоже вполне устроит.
Для России приемлемый формат размещения ядерного вооружения выглядит радикально другим:
— долговременность размещения ядерного вооружения, что необходимо для создания соответствующей инфраструктуры, должна быть обеспечена через формат создания полноценной российской военной базы в Беларуси;
— создание всей необходимой системы защиты российского ядерного арсенала в Беларуси, включая размещение российских сухопутной группировки и систем ПВО/ПРО;
— полный и безусловный российский контроль над этим оружием, включая принятие решения на его применение. Максимум на что могут рассчитывать в Минске, это на уведомление о факте начала ядерной войны.
Говоря проще, Беларусь в этом случае становится заложницей российского авантюризма. Размещение российского ядерного вооружения на российских условиях будет означать окончательную утрату беларуским режимом субъектности в глазах Запада. И не только Запада.
Вывод. Тема размещения российского ядерного оружия в Беларуси имеет в первую очередь политическую природу. Беларуский режим таким образом надеется улучшить свои позиции в отношениях как с Западом, так и с Кремлем. Москва будет через ядерное оружие «столбить» Беларусь как зону своего абсолютного влияния, ограничивая внешнеполитическую автономию Минска.
Цели и желаемый формат такого размещения не совпадают и поля для компромисса между формальными союзниками тут нет. Как нет и предлога для возвращения российского ядерного оружия в Беларусь: НАТО не планирует продвигать ядерную инфраструктуру на восток, к потенциальной линии конфронтации. По крайней мере, до начала такой конфронтации.
Так что на текущий момент вероятность возвращения в Беларусь российского ядерного оружия представляется крайне низкой. Хотя эту тему будут периодически муссировать и беларуский режим, и Кремль в политических и пропагандистских целях. Но эта вероятность резко возрастет в случае дальнейшего обострения отношений Москвы с Западом и приближения их к стадии военной эскалации. А в последние недели угроза подобного развития ситуации возросла. Хотя и не стала критичной.
