Вы прочитаете этот материал за 6 минут
В 2017 году президент Франции Эммануэль Макрон заявил: «Я предлагаю… инициативу европейского вмешательства, направленную на развитие общей стратегической культуры… Я предлагаю нашим партнерам разместить в наших национальных вооруженных силах – и для начала во французских вооруженных силах – военнослужащих из всех европейских стран, желающих участвовать, насколько это возможно, в нашем оперативном прогнозировании, разведке, планировании и поддержке».
Тем самым было положено начало формированию очередной «промежуточной» военной структуры – Европейской инициативы вмешательства (EI2). Соответствующий меморандум о намерениях был подписан 25 июня 2018 года.
Согласно регламенту этого проекта группы европейских стран, он не входит в существующие структуры, такие как НАТО и оборонное подразделение ЕС. Его конечной целью определено создание именно общей «стратегической культуры», которая должна повысить способность участников действовать совместно в составе любых миссий и коалиций.
Иными словами, смысл EI2 заключался в том, чтобы предоставить европейским государствам более широкие возможности для совместного проведения военных операций и выполнения военных задач как в многосторонних (в рамках ЕС, НАТО, ООН), так и в специфических форматах по всему спектру кризисов, которые могут затронуть безопасность Европы. В качестве конечной цели было названо создание в объединенной Европе к началу следующего десятилетия «общих сил вмешательства, общего оборонного бюджета и общей доктрины действий».
Конкретные критерии членства в инициативе не сформулированы, однако ее участники должны быть привержены ряду общих принципов:
— совместимость с ЕС и НАТО;
— общее видение проблем безопасности;
— согласие постоянно уделять внимание обороне;
— готовность к операциям по обеспечению безопасности в Европе;
— способность к развертыванию эффективных средств.
В настоящее время в проекте помимо Франции участвуют еще 10 членов ЕС – Бельгия, Германия, Дания, Испания, Италия, Нидерланды, Португалия, Финляндия, Швеция, Эстония, а также Норвегия и Великобритания. Решение о принятии нового государства принимается консенсусом.
Расширенное взаимодействие должно быть сосредоточено на четырех основных областях: 1) стратегическое прогнозирование и обмен информацией, 2) разработка сценариев и планирование, 3) поддержка операций и 4) извлечение уроков. При этом особо оговорено, что EI2 не подразумевает создания новых сил быстрого реагирования.
Понятно, что новые структуры возникают из-за ряда проблем, имеющихся внутри старых институтов, в первую очередь сложностей с консенсусом. В свете этого данная платформа выглядит привлекательной прежде всего для Франции, когда та опасается, что общеевропейская миссия увязнет в согласованиях между большим числом партнеров, не обладающих к тому же сильными вооруженными силами.
Следует также отметить участие в укреплении европейской безопасности Великобритании, при этом без непростого поиска ее формальной роли в миссиях ЕС, что на данный момент для британской политики политически неприемлемо. Это будет особенно важно, если военное участие Лондона окажется необходимым, а операция НАТО – почему-либо неосуществимой. Схожим образом EI2 привлекательна для Норвегии.
Кроме того, в нее вошла Дания, которая до недавнего времени придерживались политики неучастия в оборонительных планах Евросоюза и потому стремилась к сотрудничеству вне его. Однако 1 июня на фоне войны в Украине датские избиратели на референдуме отменили отказ страны от участия в Общей политике Евросоюза в области безопасности и обороны (ОПБО), так что теперь Копенгаген может в полной мере участвовать во всех европейских инициативах в этой сфере.
В то же время нельзя отрицать, что возможности EI2 являются достаточно ограниченными, причем не только в силу ее относительно небольшого состава, но и из-за совокупности внутренних факторов стран-участниц.
В частности, неодинакова их готовность действовать с любым уровнем применения силы – от низкого до высокого. Если Франция и Великобритания, а также (с определенными оговорками) Бельгия, Дания, Эстония и Нидерланды согласны участвовать в высокотехнологичных операциях по управлению кризисами, то Финляндия, Швеция, Германия, Испания и Португалия предпочитают сравнительно недорогие антикризисные операции.
Существенные различия есть и в восприятии угроз. Эстонию, Финляндию и Швецию гораздо больше беспокоят угрозы с востока, в последнее время к тому же склоняются Германия, Нидерланды и Великобритания. Напротив, Франция, Португалия, Италия и Испания считают самыми серьезными для своей национальной безопасности вызовы, исходящие от нестабильности и конфликтов на Ближнем Востоке и в Африке.
Наконец, модель принятия решений. Во Франции и Великобритании, а также Бельгии, Финляндии и Португалии влияние парламентов на принятие решений об участии в антикризисных операциях ограничено или почти отсутствует. В Германии, Швеции, Италии, Дании и Испании ситуация противоположна: без парламентского одобрения такое участие невозможно, правда, в двух последних существует процедура быстрого принятия. В Эстонии и Нидерландах парламенты также играют заметную роль, хотя и там возможен ускоренный вариант.
В результате с чисто военной точки зрения, несмотря на то, что теоретически EI2 включает в себя полный спектр функций – от оказания гуманитарной помощи до ведения боевых действий, ее возможности довольно расплывчаты. Это не постоянная сила, у нее нет специально выделенных войск и организационной структуры, кроме небольшого секретариата. Она не привязана ни к ЕС, ни к НАТО, хотя поддерживает и того, и другую.
Гипотетически EI2 направлена на повышение способности европейских государств формировать коалиции, чтобы реагировать быстро и эффективно на кризис, возникающий на любом театре военных действий, от Сахеля до границы с Россией. На деле же это больше похоже на «стратегический семинар» для отдельных европейских штабов обороны, которые встречаются для обмена оценками угроз и прогнозами, совместного планирования на случай непредвиденных обстоятельств на основе неких сценариев, оказания поддержки операциям и обмена извлеченными уроками.
Периодически на уровне экспертов по некоей заданной теме организуются симпозиумы, и дважды в год эти форумы отчитываются перед руководителями оборонных ведомств, собравшимися на Военно-европейские стратегические переговоры. Нельзя исключать, что это дает определенный эффект, однако на практике он пока не проявился.
Есть вопросы и по составу участников. Так, Польша, самая сильная в военном плане страна в Центральной Европе, по логике должна быть важным членом любой инициативы, касающейся европейской коллективной обороны. Однако Париж Варшаву в EI2 не пригласил, вероятно, потому, что та, с его точки зрения, чересчур сильно ориентируется на Вашингтон.
Такой подход, кстати, подкрепляет сомнения в искренности заверений Франции в верности альянсу, так что у генерального секретаря последнего Йенса Столтенберга, похоже, есть основания регулярно напоминать, что наряду с созданием новых структур европейским союзникам не следует забывать вкладывать ресурсы в наращивание общего потенциала. Поскольку более интенсивное оказание Западом Украине военной помощи показало: содержимое его арсеналов не безгранично.
В общем, «промежуточные» коалиции могут повысить способность европейцев реагировать на угрозы и кризисы, но вряд ли большого масштаба. Для решения же глобальных проблем вроде нынешней российской агрессии необходимы ресурсы и стратегия, которые могут быть обеспечены лишь объединенными усилиями всего евроатлантического мира, то есть НАТО и Евросоюза в целом.
Другие материалы по теме:
Объединенный комбинированный экспедиционный корпус (CJEF): перспективы неясны
Промежуточный – не значит лишний
