В СССР было принято сравнивать все свои достижения и проблемы с дореволюционной Россией. Мы не будем оглядываться на статистику столетней давности. Сравним данные переписей 1999 и 2009 года.
Общая численность населения Беларуси в ХХ веке, несмотря на две мировые войны и коммунистические репрессии, непрерывно росла и достигла к 1999 году 10 млн 37 тыс. чел. Но после этого «пика» она начала сокращаться, за 10 лет (1999 – 2009) в среднем на 54 тысячи в год (в следующие пять лет динамика не изменилась).
Сельские жители составили в 2009 году 30,7 % населения, тогда как городские – 69,3 %. Если говорить о занятости, то 52 % жителей работают в сферах торговли, транспорта и услуг.
Показатели национального состава (1999/2009 гг., в процентах):
беларусы — 77,9 — 83,7
русские — 13,2 — 8,3
поляки -4,1 — 3,1
украинцы — 2,9 — 1,7
евреи — 1,1 — 0,1
прочие — 0,8 — 3,1
Какие выводы напрашиваются из этих и других статистических данных?
Во-первых, Беларусь больше не является крестьянской страной. Почти три четверти населения проживает в городах и поселках городского типа, при этом более половины граждан старше 18 лет работает в торговле, на транспорте, во всевозможных предприятиях жилищно-коммунального и бытового секторов. Добавьте к этому учреждения образования, здравоохранения, культуры, административные органы, вооруженные силы, органы милиции. И мы увидим, что воспетый классиками «мужик-беларус, пан сохи и косы» ушел навсегда.
Во-вторых, ввиду низкой рождаемости и достаточно ощутимой эмиграции граждан «цветущего возраста» население Беларуси сокращается (за последние 15 лет убыль составила более 810 тыс. чел.). При этом нация стареет: доля лиц старше 55 лет неуклонно растет. Эта тенденция будет сохраняться долгое время. Причины и в демографии (все больше становится «удельный вес» людей, неспособных по возрасту к деторождению), и в социальной психологии (все больше людей хочет жить «для себя»), и в экономических факторах (чтобы вырастить и полноценно обеспечить троих детей, средней семье нужны такие средства, которых у нее просто нет).
В-третьих, за последние 100 лет Беларусь стала по-настоящему беларуской: доля жителей страны коренной национальности возросла с 65 % (в 1913 г.) до 83,7 % (в 2009 г.), на фоне сокращения численности жителей других национальностей. (В категорию «прочие» – 494,2 тыс. чел. входят сейчас представители 135 национальностей, включая даже японцев – 27 человек). Общая тенденция совершенно очевидна: все большее число граждан нашей страны, независимо от своего этнического происхождения, отождествляет себя именно с беларуским этносом. Ни одна другая национальная группа, кроме русских, не набирает той критической массы (не меньше 5 %), которая – теоретически – необходима для устроения социально-политического взрыва.
Напомню, что в Крыму и на востоке Украины в качестве детонатора для такого «взрыва» была использована проблема «ущемления прав» русскоязычной части населения. В Беларуси этой проблемы нет. Русский язык в нашей стране не просто равноправен с беларуским, а давно «задушил мову». Фактически, родной язык основной части населения (почти 84 %) давно загнан в «гетто». Абсолютное большинство беларусов говорит, читает, пишет и, главное, думает по-русски. В то же время национально озабоченное меньшинство не способно к массовым выступлениям в защиту родного языка. За 23 года независимости таких выступлений никогда не было.
Отмечу попутно, что те 23 % граждан, которые заявили переписчикам, что пользуются беларуским языком в быту (в семье) как правило имеют в виду русско-беларуский жаргон («трасянка»). Более или менее правильно говорить и писать на «мове» могут очень немногие граждане. Надо добавить, что печатные издания на беларуском языке (книги, журналы, газеты) читают не более 2 % жителей Беларуси.
В-четвертых, согласно оценке «компетентных органов» на июль 2010 года только 59 % жителей Беларуси считают себя верующими. Соответственно, 41 % жителей страны – атеисты. Верующая часть населения разделяется следующим образом:
Православные (Беларуский экзархат РПЦ) – примерно 78,5 %
Католики – 14,5 %
Протестанты (пятидесятники, баптисты, адвентисты 7-го дня, лютеране, свидетели Иеговы и др.) – до 5,8%
Униаты и староверы примерно 0,5%
Приверженцы восточных религий (мусульмане, кришнаиты, бахаисты) – до 0,4 %.
Евреев у нас всего 13 тысяч (2009 г.) и большинство их неверующие.
Но регулярно посещают богослужения только 18 % православных и 50 % католиков.
По прогнозам демографов, к следующей переписи (в 2019 г.) доля беларусов возрастет до 85—87 %, тогда как «прочие» составят 5—7 %. Городское население увеличится еще на 3—5 %. Что касается верующих, то пропорции между конфессиями серьезно не изменятся (возможны «подвижки» в пределах 0,5—1,5 %).
В этой связи возникают два вопроса:
а) Какая характеристика является преобладающей для современных беларусов: толерантность в межнациональных отношениях или ксенофобия?
б) Возможны ли в Беларуси серьезные конфликты на национальной, языковой и религиозной почве?
События в соседней Украине показывают, что адекватные ответы на эти вопросы имеют серьезное значение.
Для начала определимся с понятиями ксенофобии и толерантности. В словаре сказано: «Ксенофобия – враждебность, нетерпимость (вплоть до ненависти) к непривычному, незнакомому, чужому, иностранному». «Толерантность – терпимость к чужим мнениям, верованиям, идеям, поведению».
Как видим, эти понятия противоположны по своему содержанию, они подобны разным полюсам. Однако любой социолог или психолог знает, что крайности (полюса) в реальной жизни встречаются довольно редко. Поэтому и социологи, и психологи, изучая настроения и мотивации различных социальных общностей предпочитают говорить о тенденциях, то есть о том, к чему люди более склонны. Еще проще: о том, что они выбирают при прочих равных возможностях.
Теперь вернемся к демографическим данным.
Большинство беларусов на протяжении последних 30—40 лет проживает в городах и работает в таких отраслях экономики, которые не связаны с личным трудом в сельском хозяйстве.
Практически все семьи, желающие иметь автомобиль, давно удовлетворили это желание, что придало людям физическую мобильность, немыслимую всего-навсего каких-то 25 лет тому назад.
Подавляющее большинство жителей Беларуси имеет общее или специальное среднее образование. При этом в любой семье есть телевизор, и в каждой третьей семье – компьютер, подключенный к интернету.
Казалось бы, что эти (и некоторые другие факторы, которые я не упоминаю) неопровержимо свидетельствуют: мы, беларусы, уверенно вошли в XXI век и неуклонно движемся по пути прогресса – все выше, и выше, и выше.
Здесь самое время задать риторический вопрос: что подразумевается под «вершинами прогресса»?
Если материальное благополучие, то нет предмета не только для спора, но даже для обсуждения. Почитайте произведения беларуских, польских и русских писателей второй половины XIX – первой половины ХХ века. И вы увидите, что сейчас средняя городская семья по уровню потребления материальных благ (включая продукты питания) и обеспеченности всевозможными удобствами живет намного лучше (комфортнее), чем любой дворянин или шляхтич 150—100 лет назад. Никакого ухудшения на этом пути не предвидится. Наоборот, спектр всевозможных благ и удобств непрерывно расширяется, а сами они становятся все более доступными для широких масс населения.
Но вот с нематериальной сферой жизни дела обстоят иначе. Ситуация в этой сфере заставляет задуматься.
Если взять религию, то по данным исследования центра социологических опросов Гэллапа (Gallup), только 27 % граждан РБ признали, что религия играет важную роль их повседневной жизни (несмотря на то, что 59 % считают себя «верующими»). По этому показателю Беларусь входит в число 11 наименее религиозных стран мира (!). Добавлю, что христиане составляют около 99 % верующей части населения, однако они разделены на три основные конфессии (православные, католики, протестанты), а большинство «верующих» отличается низкой церковной активностью. Более того, значительная часть православных в Беларуси (на селе – как правило) сохраняет приверженность так называемому «народному христианству», которое при внешней христианско-православной форме сохранило языческую суть.
Мусульман же в Беларуси не более 22 тысячи человек.
Следовательно, можно с уверенностью заявить, что серьезных внутренних причин для возникновения конфликтов на религиозной почве у нас нет. Беларусы традиционно мало религиозны и меньше всего склонны к церковному фанатизму. Смею думать, что даже попытки провоцирования из-за пределов страны такого рода конфликтов обречены на провал. Единственное, на что следует обратить внимание всем ветвям власти, так это на противодействие росту числа мусульман среди той части населения, которая относится к категории «прочих». Нельзя повторить ошибку ряда стран Европы, создавших у себя проблему исламского экстремизма, что называется, «собственными руками».
А вот отношение коренного населения Беларуси к представителям других национальностей традиционно варьирует в рамках от «настороженного» до «враждебного». И чем меньше населенный пункт, тем это заметнее.
Дело в том, что изменения в национальной и групповой психологии людей происходят значительно медленнее (в разы!), чем в материальных условиях жизни. Подавляющее большинство жителей наших городов и поселков является горожанами в первом, втором или третьем поколении, поэтому среди них преобладают ценностные установки, общественные взгляды, эстетические вкусы (короче – ментальные особенности) селян. Притом селян традиционных, то есть убежденных индивидуалистов и ксенофобов. Этот факт убедительно показали исследования последних 15 лет, проведенные в Беларуси как отечественными, так и зарубежными учеными. (Суждения типа «Минск – большая деревня» и «Беларусь – крестьянская страна» еще долго будут оставаться справедливыми. Достаточно посмотреть на то, что представляет собой пресловутое «элитное жилье», которое строит для себя «начальство» всех уровней и скороспелые богатеи. Это яркое воплощение сельских представлений – «хочу богато и красиво»! Чем богаче, тем, по их мнению «красивее». Мнение специалистов в области дизайна и эстетики новоявленных «хозяев жизни» не интересует.)
Еще этнографы XIX века отмечали, что беларуские крестьяне даже жителей других деревень воспринимали как «чужих», как людей, которым нельзя вполне доверять, от которых можно ожидать любой неприятности. Соответственно, с ними надо вести себя осторожно, то есть не агрессивно (подчеркиваю этот факт), но о доверии и сотрудничестве (кооперации) речи быть не может. А мы сегодня удивляемся, почему руководители микроскопических оппозиционных партий не могут договариваться друг с другом даже по пустяковым вопросам. Почему так трудно собирать людей для участия в самых «невинных» (далеких от политики) общественных мероприятиях.
Так возможны ли у нас серьезные конфликты на почве межнациональной вражды. Демография, социология и психология показывают, что «изнутри» они в ближайшую четверть века не возникнут. Но вот раздуть их из-за рубежа вполне возможно. Опыт Луганщины и Донбасса наглядно убеждает в этом.
Если спецслужбы соседнего государства (ФСБ, Россотрудничество и др.) организуют в Витебской, Могилевской, Гомельской областях, а также в Минске группы маргиналов (назовем их «активистами»), обеспечат финансированием (не менее 200 долларов в месяц рядовым, руководителям побольше), будут разрабатывать для них планы акций (апробированных на востоке Украины), то они начнут действовать. Это и демонстрации протеста, и пикетирование, и подача в органы власти всевозможных требований, и нападения на «беларусов-русофобов» (кандидатуры им укажут), и даже диверсии (вспомним о пожаре с трагическими последствиями, устроенном в Одессе). А российское «киселевское» телевидение будет все это снимать и показывать. Плюс лживые комментарии экспертов-провокаторов, ведь там подлецов с хорошо подвешенными языками имеется более чем достаточно.
Наша власть окажется тогда в трудном положении. Что делать? То ли беспощадно разгонять, арестовывать и сажать в тюрьму; то ли притворяться, что «мы не обращаем внимания на отдельные негативные проявления»; то ли сдаваться «медведю» со всеми потрохами – «только сохраните за нами наши кресла и портфели». Ведь активистам на каком-то этапе неизбежно подключатся «вежливые зеленые человечки» со споротыми погонами, потом и колонны танков с БТР вполне могут появиться.
Теперь дам ответы на оба поставленных выше вопроса.
Большинству беларусов присуща умеренная ксенофобия. Мнение о чуть ли не врожденной толерантности беларусов сильно преувеличено. Обычно ее путают с нежеланием наших граждан активно участвовать в каких-либо социально-политических движения (акциях, мероприятиях), не получивших одобрения «начальства». Что же касается традиционной ксенофобии «сельского типа», то она выражена в мягкой форме, и сама по себе не способна стать побудительной причиной для социально и политически значимых выступлений больших групп населения.
Тем не менее, серьезные конфликты на национальной почве возможны, но только при условии организации, руководства и финансирования таковых силами другого государства.
Профессор Анатоль Тарас, научный секретарь Института беларуской истории и культуры, специально для Belarus Security Blog.
Другие материалы по теме:
Межнациональные отношения в Беларуси: мифы, реалии, перспективы.
Толерантность беларусов: миф и реальность.
