В конце февраля-начале марта 2014 года, с началом агрессии России, Украина продемонстрировала собственную беспомощность и невозможность обороняться не только на «сухопутном» театре т.н. гибридной войны, но и в информационном пространстве.
Как и прогнозировалось, начиная с 2008 года, экспертами ЦВПИ, наше информационное пространство оказалось предельно уязвимым и идеально благоприятным для информационной интервенции России. Вместе с тем, государство оказалось неготовым к оперативной организации мер по информационному противодействию – как в украинском и зарубежном информационном поле, так и конкретно в зоне боевых действий.
В этом контексте стоит отметить следующие моменты.
1) объективные благоприятные условия для влияния российского медиа-пространства на информационное поле Украины (в частности – актуальность одних и тех же региональных проблем и процессов, отсутствие языкового барьера), что предельно упрощает воздействие России на украинское информационное поле.
Украинские СМИ давно и широкомасштабно ретранслируют сообщения российских информагентств (благо, перевод не нужен). В начальной стадии российской агрессии это сыграло роковую роль: украинские масс-медиа подхватывали российскую дезинформацию относительно событий в Крыму, и в итоге информационный удар по Украине усиливался многократно. Жертвой дезинформации становилось не только украинское, но и международное сообщество – ведь по факту украинские СМИ «подтверждали» российские вбросы.
Ситуация стала меняться лишь через несколько недель после вторжения – и то благодаря в основном нескоординированной деятельности украинских СМИ и общественных инициатив.
К этому стоит добавить «информационную пятую колонну» в виде пророссийских СМИ, работающих в Украине. И через пять месяцев после начала интервенции так и не отработан механизм их нейтрализации. Если в плане телевещания какая-то работа ведется, то в сфере печатных СМИ для российской пропаганды – полная свобода действий.
2) отсутствие в Украине единых государственных информационных механизмов, а также неготовность имеющихся структур к работе в чрезвычайных условиях, также мощно способствовало превращению украинских СМИ в ретрансляторы российской пропаганды.
Надо помнить элементарную истину: общество воспринимает ту интерпретацию события, которая подается первой, и «запаздывающая» сторона всегда оказывается в проигрышной позиции, ибо вынуждена обороняться (опровергать или уточнять и излагать свою версию событий).
В Украине с началом агрессии ВСЕ информационные структуры министерств и ведомств оказались полностью парализованными, поскольку были катастрофически не готовы к условиям работы в чрезвычайных условиях. Затем пресс-службы стали работать каждый в интересах лишь своего ведомства. В итоге единый инфоцентр при СНБО был создан только через три (!) месяца после начала вторжения.
В плане оперативного информирования соответствующий механизм в штабе АТО был создан лишь в апреле, однако на начало августа так и не доведен до ума. Совершенно провисает вопрос аккредитации журналистов в зоне конфликта и обеспечения работы аккредитованных журналистов (что, к слову, стало причиной аккредитации многих западных журналистов в террористических организациях «ЛНР» и «ДНР», что является нонсенсом).
И это при том, что у Украины есть соответствующий опыт работы в схожих условиях – в частности, в нашем контингенте в Ираке (а последний контролировал целый иракский регион в виде провинции Васит в условиях партизанской войны – прямая аналогия с нынешними событиями на Донбассе) существовал пресс-центр, который как организовывал оперативное информирование, так и работу по аккредитации журналистов, и даже выпускал газету контингента. Из этих трех основных направлений деятельности в ходе АТО мы видим лишь один – касаемо информирования.
3) психологическая и ментальная готовность аудитории на Юге и Востоке Украины поддаваться российскому информационному влиянию, поскольку эта «информационная зависимость» формировалась долгие годы.
Здесь возникает масса проблем – от экономических и социально-бытовых (население депрессивных регионов всегда более информационно уязвимо, поскольку пытается найти объяснение своему низкому уровню благосостояния, и подхватывает услужливо предоставляемые враждебной пропагандой версии), до мизерности объемов работы госструктур по формированию общественного мнения в этих регионах, а также проблемы качества телевизионного и кино-(видео-) продукта отечественного производства в конкуренции с российской продукцией.
4) техническая неготовность Украины к проведению мероприятий по информационному противодействию в зоне конфликта.
Интересно, что теоретически Украина готовилась к подобным ситуациям. В бытность президентом В.Януковича в Минобороны отрабатывались алгоритмы отражения внешней агрессии (тогда за потенциального противника бралась Румыния с претензией на Бессарабию и Северную Буковину). В ходе отработки действий стало ясным, что вопрос информационной работы с местным населением теоретически оккупированных территорий зависает в воздухе – вся советская материально-техническая база ИПСО в ВС Украины давно морально устарела, да и попросту распродана и разворована. На основании зарубежного опыта был подготовлен перечень предложений по исправлению ситуации – например, по алгоритмам производства и распространения печатной продукции, и организации работы военных «профильных» радиостанций с одновременным распространением в оккупированных регионах радиоприемников с фиксированными частотами. Понятно, что эти предложения остались лишь на бумаге.
5) неготовность украинского медиа-пространства влиять на формирование общественного мнения за рубежом.
С превеликим трудом далось формирование общественного мнения на Западе. Конечно, непросто противостоять мощной машине российской пропаганды, в которую для работы в западном информпространстве долгие годы Кремль вливал колоссальные средства. У нас речь о телеканале для вещания на иностранную аудиторию зашла лишь через пять месяцев после начала вторжения, да и то совершенно неясны его перспективы.
Более того, информационная площадка для западных журналистов в виде Кризисного медиа-центра в Киеве создана как неправительственная инициатива. Тогда как именно государство должно было обеспечить такую площадку уже в первые дни после начала агрессии.
По факту перелом в общественном мнении Запада произошел лишь в результате трагедии со сбитым «Боинг-777». Тогда как в идеале это должно было стать не результатом катастрофы, а плодом усилия работы соответствующих украинских госструктур.
6) важнейший вопрос информационного противодействия в сети Интернет в Украине вообще ранее не рассматривался в привязке к отражению военной агрессии. Тогда как мы видим, что соцсети и интернет-СМИ играют колоссальную роль в формировании общественного мнения.
7) возможность использования противником украинских телерадиопередающих мощностей для ретрансляции собственных телеканалов на территории Украины в этом контексте также не рассматривалась. Понятно, как и возможные меры для противодействия этим мероприятиям противника.
8) особой проблемой в зоне боевых действий стало проведение войсками мероприятий ИПСО (информационно-психологические операции) – как с целью воздействия на противника, так и на местное население.
Украинские военные имеют подобный опыт работы в зонах конфликтов (в частности, в Ираке). Однако предложения по техническому оснащению, выработанные нашими военными специалистами на основании этого опыта, также были проигнорированы. Определенные ресурсы этого плана в наличии у сил АТО имеются, однако в совершенно недостаточном количестве.
Предложения:
Стоит констатировать: работа по информационному противодействию иностранному влиянию должна стать одной из приоритетных задач в сфере нацбезопасности и обороны. Это касается как мирного времени, так условий военного вторжения (в том числе скрытой агрессии) и чрезвычайных ситуаций.
Необходимо разработать принять новый стратегический документ в сфере информационной безопасности державы – новую Доктрину информационной безопасности Украины. А также ведомственные программы в вооруженных формированиях Украины, спецслужбах, а также госструктурах, имеющих отношение к реализации информационной политики державы.
Координирующим органом в реализации Доктрины и базирующихся на ее основе ведомственных госпрограмм должно быть постоянно действующее структурное подразделение в составе СНБО, возглавляемое «профильным» заместителем секретаря СНБО.
В разработанных документах необходимо предусмотреть широкий спектр мер по противодействию негативному информационному влиянию в СМИ и Интернете. А также по формированию общественного мнения внутри страны и за рубежом.
Вот некоторые из предложений, которые, по нашему мнению, должны быть обязательно реализованы:
Во «внутреннем» и «внешнем» информационном пространстве необходимо обеспечить:
– механизмы мониторинга и критерии оценки информационных ресурсов в Украине с точки зрения нацбезопасности. Ужесточить меры воздействия и пресечения деятельности медиа-ресурсов, ведущих целенаправленную антиукраинскую подрывную деятельность в информационном поле.
— координацию общественных инициатив, направленных на противодействие негативному иностранному влиянию в информационном пространстве.
Мы, группа «ИС», именно в таком качестве представляем свой сайт «Информационное Сопротивление» (sprotyv.info), главной целью которого видим нейтрализацию российской дезинформации и пропаганды относительно, прежде всего, событий на востоке Украины, путем предоставления объективной информации. Причем с окончанием АТО, совершенно очевидно, проблема противодействия российской пропаганде не утратит актуальность.
А потому подобные ресурсы будут затребованы в обозримой перспективе. Такие ресурсы должны быть независимы, как общественная составляющая общегосударственного механизма информационного противодействия, однако координировать их деятельность должно государство. Это, если угодно, наша «информационная самооборона».
— поддержку от государства проукраински настроенных медиа-ресурсов, формирующих общественное мнение прежде всего в проблемных регионах, которые подвержены негативному информационному внешнему воздействию. Такая поддержка вовсе не должна обязательно иметь вид прямой материальной помощи – это может быть, например, обеспечение кибербезопасности данных ресурсов силами соответствующих подразделений госструктур. В идеале в проблемных регионах должны действовать региональные программы по формированию общественного мнения.
— Работу на международном уровне – как непосредственно в западных средствах массовой информации, так и создание СМИ для вещания на иностранную аудиторию.
В вооруженных формированиях и спецслужбах:
— Сформировать подразделения информационного противодействия в составе Вооруженных сил Украины и Национальной гвардии Украины, предназначенные для работы непосредственно в зонах конфликтов. Обеспечить их соответствующее техническое оснащение.
— После создания единого координационного органа в составе СНБО предоставить ему полномочия по координации деятельности структурных подразделений ИПСО в составе вооруженных формирований и спецслужб.
— Восстановить потенциал военных СМИ с уровня бригады. В каждой бригаде хотя бы Сухопутных войск должен существовать редакционно-издательский комплекс и редакция военной газеты, в военное время работающая в тесном взаимодействии с подразделениями информационного противодействия. Штат мирного времени должен быть минимальным, в военное время производится доукомплектование за счет мобилизованных военнообязанных гражданских журналистов. Каждая редакция должна быть обеспечена мобильными типографиями на базе армейских грузовых автомобилей (на самом деле затраты при этом минимальны – нужен лишь один грузовой автомобиль с установленным в грузовой кабине ризографом и парой компьютеров, однако на сегодня нет и этого). На уровне оперативных командований сформировать по одной телерадиостудии, также укомплектованной мобильным комплексом телерадиовещания.
Это лишь некоторые предлагаемые меры. В целом же мы рассчитываем на широкое обсуждение положений новой Доктрины информационной безопасности Украины специалистами госструктур и экспертным сообществом, равно как и базирующихся на ее основе документов ведомственного уровня. И это не должны быть пустые декларации – предлагаем выделять бюджетные средства на реализацию этих документов по защищенной статье госбюджета. Надо понимать, что, в первую очередь, именно из-за информационной беззащитности мы уже потеряли Крым и чуть не потеряли Донбасс. Это – колоссальный урок для Украины, и было бы чудовищным преступлением против интересов державы не сделать из него выводов.
Дмитрий Тымчук, руководитель ЦВПИ, координатор группы «ИС»
