Вы прочитаете этот материал за 4 минуты
Впереди у российской оборонной промышленности проблемы. Несмотря на заявления о самодостаточности, оказывается, что российской промышленности нужны западные комплектующие и западная поддержка. Одна из самых автаркичных отраслей в одной из самых автаркичных экономик мира страдает из-за санкций. Значит ли это, что автаркия в сфере ВПК невозможна? Если да, то что это значит для обеспечения безопасности современных государств?
Теоретически государства должны тщательно защищать цепочки, снабжающие их военные производства. Поскольку потеря доступа к глобальным рынкам (или даже к конкретным поставщикам) может оказаться катастрофической во время войны. Часто утверждается, что уменьшить уязвимость можно интернализировав как можно больше своей оборонной промышленности. Конечно, это приемлемо не для каждого государства; некоторые должны частично или полностью полагаться на то, что они могут получить извне. Но великие державы должны стараться быть как можно более автономными в ВПК.
Эта логика идет вразрез с тенденцией последних десятилетий в сфере высокотехнологичного производства. Во второй половине 20 века большинство отраслей в той или иной степени глобализировались, полагаясь на транснациональные партнерства в отношении ресурсов и готовых компонентов для конечного продукта. Инфраструктура и инвестиции сделали этот вид интеграции гораздо более эффективным, чем автаркия. В эпоху глобализации оборонная промышленность, безусловно, сдвинулась с места (транснациональное производство и инновации характеризовали наращивание ВПК как на Западе, так и в советском блоке), но оборонка оставалась наименее глобализированной из всех крупных отраслей. Справедливости ради следует отметить, что политика «покупай местное» также включала субсидирование отечественной промышленности, что не совсем автаркия, хотя часто оправдывается той же логикой.
Но может ли современная оборонная промышленность выдержать автаркию?
Во время вторжения в Украину Россия столкнулась с проблемой неполной оборонительной самодостаточности. Правда заключается в том, что российская оборонно-промышленная база тесно связана с Западом. Очевидная зависимость российской промышленности от западных компонентов, кажется, удивила даже россиян, которые предприняли значительные усилия, чтобы найти достаточно чипов для сохранения производства своего передового оружия. Может ли пример России указывать на уязвимость цепочек оборонных поставок, побуждая страны к локализации производств, имеющих решающее значение для их ВПК?
Короткий ответ на дилемму России, по-видимому, состоит в том, что автаркия в оборонной сфере, по крайней мере, в том, что касается передовых компонентов, просто невозможна для государства, стремящегося к военному потенциалу передового уровня. Вполне вероятно, что некоторые страны попытаются это сделать, и немногие (если вообще такие будут) добьются успеха. Жестокая правда заключается в том, что современная оборонно-промышленная база требует передовых компонентов, которые предоставляет только высокотехнологичная промышленность мирового класса (принадлежащая очень немногим странам) или доступ к рынкам высоких технологий.
Это формирует мир, в котором компоненты, необходимые для передового, высокотехнологичного оружия, доступны на Западе и доступны западным партнерам. Но значительно менее доступны кому-либо за пределами этой технологической экосистемы. Что во многом отражает ситуацию, сложившуюся во время Холодной войны, когда Соединенные Штаты предприняли шаги, чтобы предотвратить доступ Советского Союза к западным технологиям. Однако в настоящее время США имеют еще более серьезные преимущества. Динамика цепочки поставок, экспортный контроль и законы об интеллектуальной собственности дали Соединенным Штатам гораздо больший контроль над глобальными технологиями, чем когда-либо. Хотя эти преимущества, по крайней мере, частично компенсируются распространением Интернета и развитием технологии 3D-печати. Вступление Швеции и Финляндии в НАТО, несомненно, ускорит интеграцию их технологических секторов с транснациональной военно-промышленной базой Запада.
Любой западной стране было бы чрезвычайно сложно попытаться избежать этой экосистемы, сохраняя при этом сложную базу своей оборонной промышленности. Турция и Южная Корея, например, усердно работали над разработкой отечественных альтернатив западному оборудованию. Но эти усилия в первую очередь были направлены на то, чтобы избежать требований экспортного контроля, а не из-за беспокойства о надежности цепочек поставок. И Турция, и Республика Корея остаются полноправными участниками западной технологической экосистемы, несмотря на заигрывание Турции с Москвой.
Все это выглядит не очень хорошо как для России, так и для Китая. Но особенно для первой. Воссоздание технологических блоков, существовавших во время Холодной войны, расширение западного за счет советского не пойдет на пользу Москве. И может в конечном итоге вбить клин между нею и Пекином. Китай, активно вовлеченный в гражданскую технологичную экономику, столкнется с трудным выбором в отношении того, насколько поддерживать Россию. Более того, Россия и Китай все чаще находятся в прямой конкуренции на международном рынке вооружений.
В целом Пекин, скорее всего, предпочел бы вовлечь Россию в свою собственную технологическую экосистему и собственную расширенную оборонно-промышленную базу. Но в качестве исключительно младшего партнера.
С незначительными сокращениями.
